Ноздря в ноздрю - Страница 35

Я посмотрел на телефонный номер миссис Эстон, записанный в блокнот в среду утром, когда позвонил Бернард Симс. Если она в Нью-Йорке, значит, дома ее точно нет. Трижды я набирал ее номер, не нажимая кнопку с последней цифрой. Гадал, есть ли у Каролины Эстон автоответчик. В этом случае услышал бы, какой у нее голос. В четвертый раз номер набрал полностью, но после нескольких гудков сдрейфил и положил трубку. Может, она жила не одна, и тогда мне бы ответил кто-то другой.

Еще какое-то время я с опаской смотрел на телефонный аппарат, потом опять набрал номер. Трубку сняли после первого гудка.

— Алло, — женский голос.

«Черт, никакой записи автоответчика, — подумал я. — Живой голос».

— Это Каролина Эстон? — спросил я в полной уверенности, что она в трех тысячах миль от Англии.

— Да. Чем я могу вам помочь?

— Э… — Я чувствовал себя полным идиотом. — Не желаете приобрести глазированную посуду?

— Нет, благодарю. Прощайте! — И она положила трубку.

«Дурь какая-то, — думал я, сидя с гулко бьющимся сердцем, — полнейшая дурь». Положил трубку, и телефон тут же зазвонил.

— Алло, — ответил я.

— Не желаете приобрести глазированную посуду?

— Простите?

— Видите? С чего вы решили, что я буду покупать глазированную посуду у человека, которого не знаю, который ни с того ни с сего вдруг позвонил мне? Вам это не нравится, мне — тоже.

Я не знал, что и сказать.

— Извините. — И сам понимал нелепость ответа.

— Тем не менее кто вы? Коммивояжер из вас никудышный.

— Как вы узнали мой номер? — спросил я.

— По определителю. У телефонных продавцов номера обычно не высвечиваются. Но куда важнее другое. Как вы узнали мой номер?

Правду я, само собой, сказать не мог, а если бы попытался, загнал бы себя в еще более глубокую яму. Поэтому решил с достоинством отступать.

— Послушайте, вы уж меня извините, но мне нужно бежать. Прощайте. — И положил трубку. Ладони вспотели. Это же надо было так опростоволоситься!

Я прошел на кухню. Карл, с привычным ему сарказмом, как раз растолковывал одному из кухонных рабочих, почему так важно очистить сковородки от налипшей еды, прежде чем начинать их мыть.

Кухонных рабочих, конечно же, следовало звать посудомойками. Потому что большую часть времени они проводили, опустив руки по локоть в горячую воду, мыли кастрюли и сковородки. Обычно в «Торбе» их было двое, но частенько один из них вдруг покидал кухню и больше не возвращался. Только что был, а тут раз, и его нет. Уходил, даже не попрощавшись. В настоящее время у нас работал мужчина лет пятидесяти, отец которого приехал в Англию в 1940 году, чтобы сражаться с нацистами. У него были непроизносимые польские имя и фамилия, со множеством «пш» и «бж», но чисто эссекский выговор. Работал он около года, гораздо дольше, чем многие, но держался особняком и редко общался с другими сотрудниками.

Второго кухонного рабочего звали Яцек (произносилось это имя как «Йачек»), появился он три недели назад и, похоже, еще не научился как следует оттирать сковородки. Из местного центра по трудоустройству нам в основном присылали таких, как он: от двадцати пяти до тридцати лет, уроженец страны, недавно вступившей в Европейский Союз. Английского он практически не знал, но каждую неделю ему удавалось попросить меня помочь в отправке денег жене и малютке-дочери, которые еще оставались на родине. Жизнь в Англии ему очень даже нравилась, он постоянно улыбался и что-то напевал себе под нос, благоприятно влияя на общую атмосферу на кухне, особенно в последнюю неделю, когда над нами сгустились тучи. Теперь же он стоял перед Карлом, опустив голову, словно прося прощения. Яцек часто кивал, но я не сомневался, что большую часть тирады Карла он не понимает. И уж конечно, не мог оценить сарказм. Я его жалел: оказаться так далеко от дома, в незнакомой среде, плюс разлука с женой и дочерью.

«Достаточно», — одними губами показал я Карлу, поймав его взгляд. Работал Яцек усердно, и мне не хотелось его потерять, тем более что эти двое кухонных рабочих, похоже, ладили друг с другом и не увлекались спиртным, а подобное среди представителей этой профессии случалось довольно часто.

Карл остановился на полуфразе и взмахом руки отпустил проштрафившегося. Когда Яцек проходил мимо меня к раковинам, я ему улыбнулся. Он подмигнул и улыбнулся в ответ. «Умный парень, — подумал я, — пожалуй, он может быть не только кухонным рабочим».

Субботний вечер показал, что в «Торбу» возвращается привычная жизнь. И пусть ресторан заполнился только на две трети, и в баре, и в обеденном зале царили веселье, то есть ужасы прошедшей недели хоть временно, но забылись.

Джордж и Эмма Кейли с двумя гостями прибыли ровно в половине девятого, сели за привычный столик и, похоже, хорошо провели время. Никто не упомянул о моем разговоре с Джорджем на похоронах, а когда они уходили, Эмма повернулась ко мне, чтобы сказать:

— Увидимся в субботу, как и всегда.

— На шестерых? — спросил я.

— Считай, что да. В пятницу дам знать.

— Отлично, — улыбнулся я в ответ.

— Ты еще не выяснил, чем все отравились на прошлой неделе? — спросила она. На лице Джорджа отразился ужас. Бестактность жены его просто поразила.

— Скорее нет, чем да. Но у меня есть основания подозревать, что в еду что-то подсыпали.

— Что? — спросила Эмма.

— Точно пока сказать не могу. — Потом я задался вопросом, только ли смущение заставило меня воздержаться от упоминания недоваренной фасоли. — Пока я стараюсь понять, каким образом это что-то попало в еду.